Дмитрий Шепелев откровенно пояснил, что решать за своего отпрыска он не вправе. Кажется, телеведущий устал от журналистов, желающих сфотографировать его с сыном, и вечно интересующихся подписчиков и решил рассказать, что думает о фотографиях с Платоном.
Отвечу. «Последнее время часто спрашивают, почему я не публикую фотографии с сыном. Меня начали узнавать, когда мне было примерно 16. Во-первых, вспоминаю себя, у меня лично опыт был плохой. Я точно не справлялся, мне было плохо от этого. Я, когда слышал шепот за спиной, девичье „хи-хи“, „подпишите для жены“, обмирал, холодел, не знал, где скрыться. Сцена — моя работа, но точно не моя жизнь. Откровенно говорю — мне и сейчас не по себе, когда узнают. Или поле Лиги чемпионов, он играет в футбол, и тогда его, конечно же, узнают, у него все для этого есть. Я понимаю, что сына может ждать большая сцена консерватории, он очень музыкально одаренный мальчик. Поэтому, когда он станет старше, пусть решит сам, нужно ему это внимание или нет. А может, его ждет научная лаборатория, в которой слава вообще не имеет значения. Такой простой ответ». А пока я за него отвечаю, хочу, чтобы он жил спокойно.
Я начал выбирать школу, ходить на дни открытых дверей. «Сыну не так давно исполнилось 6 лет. Сидит пожилая тучная дама: „Заходите! Пришел в одну приличную в центре Москвы, гуляю, заглядываю в кабинет. „А вот раньше никто не выбирал! Какие вопросы?“ „Выбираю“, — говорю. Я здесь уже 53 года, между прочим“. А сейчас и ходят, и ходят, и в рот учителю заглядывают. Получается, что ей лет 75, не меньше. Я оторопел. И ведь сразу понятно, как она будет учить: сидеть отсюда и до обеда, выучить с 9-й по 13-ю, „а вот в наше-то время“ и прочее. И в сентябре ей вновь дают первый класс! Ведь это совсем не про любовь к детям, не про любовь к знаниям, это про жесткую систему, в которой до ребенка нет никакого дела. Мне реально стало не по себе. Но для детей своих хочется другого. Понятно, что нас самих так учили, и казалось, что это нормально, как и то, что беляшами в столовой воняло, и компьютерный класс был за решеткой и под замком. Или я не прав?» Я меньше всего хочу, чтобы сына в школе „ломали“.
Главное — чтоб ребенок жил спокойно и счастливо. «Отличный ответ! Уважаю ваш выбор, и вы сам очень приятный человек». Наступит время, когда он сам решит, быть ему публичным человеком или нет, а сейчас папа абсолютно прав, оберегая его», «Молодец, Дима!